Это русский бренд мирового значения. У нас есть Толстой, есть Достоевский, есть Гагарин. И, собственно, всё. Четвертый — Ленин.
Если бы Ленин прожил дольше, то он, возможно бы, развернул большевизм на русские рельсы даже раньше, чем Сталин, предположил общественный деятель и писатель Захар Прилепин в интервью ИА Красная Весна в рамках цикла, посвященного 150-летию со дня рождения основателя СССР.
ИА Красная Весна: В СМИ нередко обсуждается тема национального единства. На Ваш взгляд, как нужно отнестись к фигуре Ленина, чтобы достичь национального единства в России?
— Это бесполезно и бессмысленно, потому что надо отдавать себе отчет, что, скажем, те люди, которые именуют себя либералами, и те, которые именуют себя националистами, они априори в принципе не могут смириться с фигурой Ленина, потому что он отрицает их символ веры.
Они существуют на противопоставлении себя Ленину и советскому проекту. Если это противопоставление у них убрать, тогда у них очень мало чего остается.
Тут как с украинством. Оно существует как идеология только на отрицании России. Если отрицание России убрать, там будет очень мало базисных вещей, на которых оно может держаться.
То же с националистами. Они уверяют, что апеллируют ко всей великой России, но Ленин и советское, социалистическое почему-то вылезают сразу первым делом, и выясняется, что Ленин занимает 9/10 их дискурса, что само по себе все это делает абсурдным, потому что для человека левых убеждений, для человека так или иначе просоветского, для него никакой проблемы соединить дореволюционную Россию с советской не существует. Все это понятно, все органично, одно из другого воспроизводится. Вся эта органика уже была так или иначе отработана в сталинские времена точно.
В конце концов, я когда писал книгу «Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы», я выяснил для себя те вещи, которые не знал либо забыл, времен филфака. Дело в том, что основной свод классической русской литературы XIX века именно большевики и ввели в читаемый оборот и по большей части даже издали. Потому что ни Петра Вяземского, ни «Философские письма» Чаадаева, ни декабриста Раевского, ни Федора Глинку и т. д. практически не издавали в течение XIX века.
«Философские письма» вообще не издавались. Все было издано один раз либо вообще ни разу до революции. Декабристов, естественно, вообще не издавали никогда. Все это лежало под спудом, начиная с 1820-х годов. 70 лет никто не издавал, 90 лет!
И потом в 1920-е и 1930-е годы советская филология начала заниматься реанимацией дореволюционной литературы. Литературы аристократов, литературы дворянства! Помимо этого, советская филология совершила колоссальный прорыв в сборе национальной культуры: песен, былин, пословиц, поговорок, преданий. А также летописного свода, житийного свода и т. д.
Порядка 80% дореволюционного контента было введено в научный оборот в 1930-е годы, но почему-то не при прекрасных царях-батюшках, которые как-то не озаботились сбором, скажем, казачьих песен. Их собрали, опять же, большевики, которые якобы казачество уничтожили на корню. Действительно, часть уничтожили в ходе Гражданской войны — но и казачество в долгу не оставалось. Однако, если говорить о сшивании исторических пластов, — надо дать себе отчет, что большевики постарались на отлично.
Да, в Великую Отечественную войну у нас появились ордена Суворова и Кутузова, — но началось это не в Великую Отечественную войну, а раньше.
Где-то начиная с 1935-36 годов подряд выходили фильмы: «Чапаев», «Александр Невский», «Щорс», «Нахимов», «Кутузов» «Котовский» и т. д. Фильмы появляются в это время, а сценарии, значит, писались раньше. В начале 30-х были заданы эти тренды, культивировались в народе. Мы сейчас про это не знаем, но дореволюционные крестьяне слыхом не слыхивали ни про какого Нахимова толком, ни про какого Скобелева. Ну Кутузова знали.
А в целом в 1930-е ввели в народный национальный оборот огромное количество персонажей, героев русской национальной истории. И это большевики их ввели. В этом тоже себе отчет надо отдавать.
Либералы же и, увы, националисты занимаются не сшиванием русской истории. Они занимаются ее разрывом. Они вычленили из огромного пространства XX века одну Победу, выковыряли ее как глаз практически из живого существа. Но Победа же не из космоса прилетела. Победа — это дитя советской индустриализации, советской школы.
Все маршалы Победы — Жуков, Рокоссовский — это офицеры Гражданской войны. Офицеры, в Гражданскую войну пошедшие в Красную армию, принявшие правду Ленина и закончившие советские военные университеты. И благодаря своему участию в Гражданской войне на стороне красных, советским университетам, советскому образованию, советской харизме, советской подготовке победившие в этой войне.
Их в 1941 году не в пробирке вывели. Советский ученик, советский танк, советский инженер — все вместе это создало Победу. Попытка вычленить Победу из советского проекта и представить ее отдельно — это абсурдная, вздорная, абсолютно алогичная и антинаучная вещь.
ИА Красная Весна: Вы сказали, что с либералами и националистами по вопросам, связанным с Лениным, договориться невозможно, и тут всегда будут какие-то полярные оценки. А какие мнения в отношении Ленина и советского прошлого, на Ваш взгляд, доминируют в обществе в целом?
— Я думаю, что рейтинг Ленина и Сталина, уважение и внимание к ним с каждым годом растут. В основном это связано не столько с конкретным историческим Лениным или Сталиным, сколько с разочарованием в капиталистической практике, либеральной экономике, глобализме, западничестве как таковом. И колоссальным раздражением по поводу совершенно отвратительной и безапелляционной буржуазии.
Фигуры Ленина и Сталина воспринимаются как страшный сон буржуа. Как возможность напугать буржуазию с ее самыми длинными яхтами и огромными состояниями в списке Forbes, со всей ее безобразной безапелляционностью. В этом смысле Ленин и Сталин используются как один дед бабай и второй дед бабай. Вот сейчас бабай придет и вас всех накажет, упыри.
Что касается интеллектуального сообщества, то если в 90-е годы 99% относились к Ленину и Сталину с абсолютным омерзением, то нынешние молодые люди уже способны что-то осмыслять. Я имею в виду молодых интеллектуалов. Они способны уже осмыслять и воспринимать в более сложном контексте эти фигуры.
Поэтому думаю, что с годами Ленин будет становиться только популярнее. Это русский бренд мирового значения. У нас есть Толстой, есть Достоевский, есть Гагарин. И, собственно, всё. Четвертый — Ленин. Еще был бренд Солженицын, но по сути он обесценен, в мире не особенно он уже любопытен, а для России имеет скорее отрицательное значение, что тут скрывать.
А вот эти четыре бренда — плюс Троцкий еще, хотя у нас к нему сложное отношение — это мировые бренды. Сталин — пожалуй, уже не в такой степени — для мира. Для нас — да, а для мира — нет. Сталин слишком сильно десакрализирован и очернен. Да, это масштабная фигура, и, по сути, мы живем в стране, так или иначе построенной Сталиным, но там есть что вспомнить западным специалистам, говоря о Сталине. Фигура Ленина способна быть экспортирована даже с учетом того, что при нём имел место красный террор.
Для Латинской Америки, для европейских интеллектуалов, для Африки, Азии, Индии Ленин вполне может быть совершенно актуальной фигурой и в XXI веке.
Сталина мы им не понесем, для них это не очень понятно будет. Европейцам точно не надо Сталина. Латинская Америка Вторую мировую войну не очень понимает. А Ленин — это для них актуально, потому что они жертвы глобализма и империализма, у них нет восьмичасового рабочего дня.
Ленин, Мао, Че Гевара — это кричалка XXI века. Это слоган, и народные массы на разных континентах вполне смогут его использовать.
ИА Красная Весна: Вы упомянули Сталина. На Ваш взгляд, он продолжил дело Ленина или повел страну каким-то иным курсом?
— Конечно, он достаточно органично продолжил то, что было заложено Лениным. То, что Сталин воспринял от Ленина, — это линейность в верности определенным марксистским догмам и при этом необычайная гуттаперчевость в принятии тактических решений.
Вообще когда говорят, что Ленин — это нечто антирусское и ненациональное, а Сталин, наоборот, вернул русское и национальное, то это не совсем исторически основательно, потому что впервые национальный тренд на русское и имперское проявился уже в русско-польскую войну 1919–1921 гг. Эти тенденции уже тогда имели место и при Ленине спокойно существовали.
Потом при Сталине был расцвет РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей — прим. ИА Красная Весна), и Сталин достаточно долго за всем этим наблюдал и позволил РАПП издеваться над русскими национальными писателями. Многих они едва ли не в гроб свели — а кого-то и свели. И только в 1930-31 гг. РАПП был распущен, а потом, во второй половине 1930-х, Сталин стал их прижимать, всех этих ортодоксальных большевиков вульгарного толка.
Никто не гарантирует, что если бы Ленин жил, то он так долго терпел бы это. Я допускаю, что Ленин был бы гораздо менее терпелив к рапповскому беспределу и на русские рельсы развернул большевизм, возможно, даже раньше, чем Сталин.
Не имею никаких оснований настаивать на этом, но он, безусловно, был консерватором в культуре. Он был, давайте это спокойно произнесём — в культурном смысле — русский традиционалист, — поклонник классической школы. Это повлияло бы на него очень сильно и в политическом смысле.
Источник: ИА «Красная весна»
Свежие комментарии